Экономист Нуриэль Рубини, которого за предсказание финансового кризиса 2008 года прозвали Dr. Doom, рассказал, какие происходящие события вскоре могут обернуться мировым кризисом.
В 2010 году в книге «Экономика кризиса» я определил финансовые кризисы не как события, которые Нассим Николас Талеб назвал «черными лебедями», а как «белых лебедей». Согласно Талебу, «черные лебеди» — это события, которые возникают непредсказуемо, как торнадо, из статического распределения с тяжелым хвостом.
Я же доказывал, что как минимум финансовые кризисы больше похожи на ураганы: это предсказуемый результат накопления экономических и финансовых уязвимостей и политических ошибок.
Бывают времена, когда следует ожидать достижения системой переломного момента, или «момента Мински»: бум сменяется крахом, пузыри лопаются. Такие события не являются «неизвестными неизвестными». Скорее, это «известные неизвестные».
Кроме обычных экономических и политических рисков, которые тревожат большинство финансовых аналитиков, в этом году на горизонте появились потенциально сейсмические «белые лебеди». Любой из них способен спровоцировать сильные экономические, финансовые, политические и геополитические потрясения, не имеющие аналогов со времен кризиса 2008 года.
Для начала, США вступили в обостряющееся стратегическое соперничество, по крайней мере, с четырьмя ревизионистскими странами (предположительно союзными) — Китаем, Россией, Ираном и Северной Кореей. Все они хотят бросить вызов мировому порядку под руководством США, и для них 2020 год может стать критически важным, потому что в Штатах пройдут президентские выборы, за которыми могут последовать потенциальные изменения в глобальной политике Америки.
При Дональде Трампе США пытаются сдерживать эти четыре страны (или даже вызвать в них смену режима) с помощью экономических санкций и других средств. А четыре государства-ревизиониста, в свою очередь, хотят ослабить американскую силу за рубежом, дестабилизируя США изнутри. Если американские выборы обернутся хаосом и межпартийной враждуой спорами из-за подсчета голосов и обвинениями в «подтасовке» выборов, это будет просто прекрасно для противников США. Сбой в политической системе Америки ослабит ее силу за рубежом.
Кроме того, некоторые страны особо заинтересованы в том, чтобы свергнуть Трампа. Он создает угрозу для иранского режима, а значит, у Ирана есть все основания заняться эскалацией конфликта с США в ближайшие месяцы, даже несмотря на риск начала полномасштабной войны. Расчет может делаться на последующий всплеск цен на нефть, который обвалит фондовый рынок США, спровоцирует рецессию и лишит Трампа шансов на переизбрание. Да, есть мнение, что целенаправленное убийство Касема Сулеймани помогло сдержать Иран, однако в этой позиции игнорируются превратные стимулы режима. Война между США и Ираном в этом году возможна, а нынешнее спокойствие — это лишь затишье перед бурей.
Что касается отношений США и Китая, их недавнее соглашение «первой фазы» стало всего лишь временной заплаткой. Двусторонняя холодная война из-за технологий, данных, инвестиций, валюты и финансов продолжает обостряться. Эпидемия коронавируса усилила позиции тех, кто выступает в США за сдерживание Китая, и придало новый импульс более широкому тренду китайско-американского «разрыва».
Что же касается ближайших перспектив, то эта эпидемия, вероятно, окажется более серьезной. Перебои в китайской экономике негативно отразятся на глобальных производственных цепочках (в том числе фармацевтических, в которых Китай выступает критически важным поставщиком), а также на деловой уверенности. И все это, скорее всего, будет намного сильнее, чем можно предположить, глядя на нынешнюю самоуспокоенность на финансовых рынках.
Холодная война Китая и США — конфликт низкой интенсивности, однако в этом году вероятна его резкая эскалация. Некоторые китайские лидеры не считают совпадением то, что в их стране одновременно произошла массовая вспышка свиного гриппа и острого птичьего гриппа, началась эпидемия коронавируса, Гонконг охватили политические беспорядки, на Тайване был переизбран президент, выступающий за независимость, а США активизировали военно-морские операции в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях. И не важно, что Китаю стоит винить только себя в некоторых из этих кризисов, в Пекине мнение склоняется в сторону конспирологии.
Впрочем, сейчас открытая агрессия не является реальным вариантом, учитывая асимметрию в потенциале традиционных вооружений. Немедленный ответ Китая на американскую политику сдерживания, вероятно, обернется кибервойной.
Есть несколько очевидных целей. Китайские хакеры (а также их российские, северокорейские и иранские коллеги) могут вмешаться в выборы в США, обрушив на американцев кучу дезинформации и фейков. Поскольку американский электорат и так уже сильно поляризирован, нетрудно представить себе вооруженных сторонников той или иной партии, который выходят на улицы, чтобы оспорить результаты выборов. Это может привести к насилию и хаосу.
Ревизионистские державы могут также атаковать американскую и западную финансовые системы, в том числе SWIFT. Президент ЕЦБ Кристин Лагард уже выступила с предупреждением, что ущерб от кибератаки на европейские финансовые рынки может составить 645 млрд долларов. Представители спецслужб озабочены и по поводу США, где спектр потенциально уязвимой телекоммуникационной инфраструктуры даже больше.
К следующему году американо-китайский конфликт может обостриться, а холодная война — стать почти горячей. Поскольку режим и экономика Китая серьезно пострадают от коронавирус-кризиса, власти столкнутся с необходимостью успокоить встревоженные массы с помощью какого-нибудь внешнего козла отпущения. Не исключено, что они направят внимание на Тайвань, Гонконг, Вьетнам и военно-морские позиции США в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях. Эта конфронтация может потихоньку сползать в обострение военных инцидентов.
Китай может также применить финансовую «ядерную бомбу»: сбросить принадлежащие ему облигации казначейства США, если эскалация действительно начнется. Американские активы составляют настолько большую долю в китайских валютных резервах, что китайцы начинают все больше тревожиться из-за того, что эти активы могут быть заморожены в рамках американских санкций (подобных санкциям, которые уже введены против Ирана и КНДР).
Конечно, сброс казначейских облигаций США затормозит экономический рост в Китае в случае, если долларовые активы будут проданы и конвертированы обратно в юани (в этом случае китайская валюта укрепится). Но у Китая есть возможность диверсифицировать валютные резервы, конвертировав их в другие ликвидные активы, менее уязвимые для первичных и вторичных санкций США. Речь идет о золоте. И Китай, и Россия уже занялись (тайно и явно) накоплением запасов золота, что и объясняет резкий рост цены на золото на 30% с начала 2019 года.
В сценарии тотальной распродажи прирост капитала, вложенного в золото, компенсирует любые потери, вызванные сбросом облигаций США, чья доходность подскочит, а рыночная цена и привлекательность упадет. Переход Китая и России в золото происходит пока что медленно, никак не влияя на доходность облигаций США. Однако если реализация этой стратегии диверсификации ускорится (что вероятно), она спровоцирует шок на рынке казначейских облигаций, возможно, вызвав резкое экономическое замедление в США.
Конечно, США не будут сидеть сложа руки, подвергнувшись асимметричной атаке. Они уже усиливают давление на эти страны с помощью санкций и иных инструментов торговой и финансовой войны, не говоря уже о том, что Америка сама обладает лучшим в мире военным киберпотенциалом. В этом году активизация американских кибератак против четырех противников продолжится, что повысит риск начала первой в истории мировой кибервойны, а также наступления массового экономического, финансового и политического хаоса.
В 2020 году, помимо жесткой геополитической эскалации, есть и другие, среднесрочные риски, связанные с изменением климата, который способен спровоцировать экологические катастрофы с огромным ущербом. Изменение климата — это не какой-то неуклюжий гигант, который вызовет экономический и финансовый хаос через многие десятилетия. Это угроза здесь и сейчас. Об этом говорит повышение частоты и суровости экстремальных погодных явлений.
Помимо изменения климата, есть также данные, что сейчас происходят отдельные, глубокие сейсмические события, ведущие к быстрому глобальному смещению магнитной полярности и ускорению океанских течений. Любое из этих событий может стать предвестником «белого лебедя» в сфере экологии. Таким же событием может стать и «переломный момент» в состоянии климата, например, разрушение крупнейших ледяных щитов в Антарктиде или Гренландии в ближайшие несколько лет. Мы уже знаем о повышении подводной вулканической активности. Что произойдет, если эта тенденция вызовет быстрое окисление моря и истощение глобальных рыбных запасов, от которых зависит жизнь миллиардов людей?
Сейчас начало 2020 года, и вот где мы оказались: между США и Ираном произошла военная конфронтация, которая, скорее всего, вскоре обострится; Китай охватила вспышка вируса, которая может превратиться в мировую пандемию; идет кибервойна; крупнейшие держатели казначейских облигаций США проводят стратегию диверсификации; президентские праймериз Демократической партии обнаружили разногласия в рядах оппозиции Трампу, а также поставили под сомнение процедуру подсчета голосов; нарастает соперничество между США и четырьмя ревизионистскими странами; реальные убытки от изменения климата и других природных тенденций быстро увеличиваются.
Едва ли этот список исчерпывающий, но он указывает, чего можно — вполне резонно — ожидать от 2020 года. Тем временем финансовые рынки по-прежнему пребывают в благостном настроении, отрицая эти риски. Они убеждены, что экономически крупнейшие страны мира и глобальные рынки ожидает спокойный — или даже счастливый — год.
