Если бы меня спросили, что является главным злом ХХ столетия, я не колеблясь ответил бы: «Метонимия!». В 20-е годы прошлого века где-то в ядовитых недрах тоталитарных систем родилось опасное знание. Манипуляторы сознанием открыли удивительную наивность людей, предпочитающих верить не глазам, не ощущениям и не опыту, а Именам. Стоит назвать Вещь иначе, как в массовом сознании новое (и фальшивое) Имя накрепко связывается с Вещью. Так крепко, что потом требуются неимоверные усилия, чтобы разорвать ложную коннотацию.
Манипуляторы оценили открытие и с тех пор успешно эксплуатируют его в хвост и гриву, наполняя общественное сознание от Антарктиды до Гренландии ложными представлениями, основанными на подмене имен. Во всех сферах жизни — от культуры и искусства до политики и экономики.
Делается это не из злого умысла, а из прагматических соображений: гораздо проще управлять, меняя не людей и вещи, а имена (ярлыки, жупелы, клеймо) людей и вещей. Проще и эффективнее.
Иллюстрацию того, как метонимия реализуется в сфере финансовых отношений, я и хочу сегодня предложить на примере таких понятий, как теория хаоса и фрактальная геометрия. И то, и другое пользуется уникальной популярностью в биржевых кругах уже на протяжении 20 лет, поэтому читателям, интересующимся финансовыми рынками, будет полезно узнать, как ими манипулируют. А заодно и научиться отличать подлинные инструменты биржевого анализа от фиктивных.
Придумал фрактальную геометрию Бенуа Мандельброт — еврейский математик, родившийся в 1924 году в Варшаве, получивший образование в Париже и проживший большую часть жизни в Штатах. Гипотезу отказа от описания природных и социальных явлений с помощью евклидовой геометрии Мандельборт вынашивал с начала 50-х.
Правильные фигуры (окружность, эллипс, треугольники, прямые линии и проч.) почти не встречаются в природе, а вместо них приходится иметь дело с геометрическими конструкциями, которые при первом рассмотрении кажутся бесформенными, однако на поверку демонстрируют удивительные структурные закономерности.
В качестве примера неевклидовых, однако же органичных для природы геометрических конструкций Мандельброт поминает береговую линию, горные хребты, молнии, облака, листья деревьев, снежинки, кристаллы, морозные узоры на оконных стеклах, кораллы, морских звезд и ежей, кровеносную систему, структуру альвеол и легких человека и животных, а также... поведение цен на фондовых рынках!
Ключевой характеристикой нетривиальных геометрических конструкций, получивших впервые название фракталов в книге Мандельброта «Фрактальные объекты: форма, случай и размерность» (1975), выступает самоподобие, то есть способность целой вещи совпадать по форме с собственными частями. Хрестоматийный пример фрактала — снежинка.
Со временем гипотеза переросла в полноценную дисциплину — фрактальную геометрию, основные положения которой Мандельброт обобщил в книге «Фрактальная геометрия природы» (1982), а адаптацию теории к финансовым рынкам произвел уже на склоне лет («(Не)послушные рынки», 2004).
Все книги Бенуа Мандельброта написаны легким слогом и доступны пониманию даже закоренелым гуманитариям вроде автора этих строк. Поэтому рекомендую читать именно первоисточники, а не многочисленные адаптации, которые в случае с фрактальной геометрией успешно топят здравый смысл если не в туманных рассуждениях, то в злоупотреблениях научной терминологией.
С нашим ремеслом, однако, случилась незадача: Мандельброт был ученым-теоретиком, а не биржевым трейдером, поэтому в «(Не)послушных рынках» он даже не помышлял о практических рекомендациях, а лишь обозначил вектор дальнейших исследований. Как следствие, термин «фрактальная геометрия» бесхозно отправился в свободное плавание по волнам массового общественного сознания, где был подвергнут безжалостному изнасилованию и искажениям.
Первым приложил руку к дискредитации «фракталов» на бирже знаменитый трейдер и писатель букв Билл Уильямс, обогативший биржевое ремесло легендарной (и никогда не работавшей) торговой системой Profitunity. Смелое воображение — Profitunity состоит из зубов, губ и челюсти Аллигатора — обеспечивает торговой системе неистовую популярность и в наши дни (впервые Уильямс описал Profitunity в 1995 году в книге «Торговый хаос», которую затем дважды дополнил апокрифами: «Новые измерения биржевой торговли» и «Торговый хаос II»).
С легкой руки Уильямса слова «фрактал», «Мандельброт» и «хаос» прочно вошли в обиход биржевых трейдеров, которые как не имели ни малейшего представления о подлинном значении этих слов до Уильямса, так и не обрели его после прочтения книг.
Да и как можно было что-то осмыслить, если отец Аллигатора дает такое определение фрактала: «Любая последовательность из пяти баров, в которой средний бар является самым высоким (или низким), чем два предшествующих и два последующих бара, создает фрактал».
Для наглядности и удобства осмысления «фрактала» на бирже Уильямс предлагает такую визуализацию: «Вытянуть руку перед собой?, растопырив пять пальцев, при этом средний? палец указывает вверх. Ваши пальцы — это пять последовательных баров, а средний? палец представляет собой? самый? высокий? максимум, образуя фрактал. Во фрактале вверх мы интересуемся только наивысшими значениями баров, а во фрактале вниз интерес представляют только минимальные значения баров».
Ну то есть вы уже понимаете, где Бенуа Мандельброт и его фрактальная геометрия и где Билл Уильямс и его крокодилья адаптация фрактала к фондовому рынку.
Билла Уильямса нельзя винить: во введениях ко всем трем своим книжкам он с усидчивостью школьника-второгодника очень обстоятельно и наивно излагает теорию Мандельброта на уровне понимания домохозяек (читай: рядовых трейдеров). Все в этом изложении правильно и даже похоже на мысли Мандельброта из его книг. Однако как только дело доходит до применения фрактальной геометрии в трейдинге, так сразу выходит фрактал из пяти пальцев, где средний — самый длинный.
Иначе и быть не могло, потому как у замечательного трейдера Билла Уильямса нет ни соответствующих знаний, ни адекватного образования для профессиональной адаптации сложной математической теории Мандельброта к фондовым рынкам.
Фрактальную геометрию должны портировать в трейдинг совершенно иные люди.
Уильямс, тем не менее, свое черное дело сделал, и сегодня о фракталах на бирже вещает с умным видом каждый Федя Булкин, подразумевая под фракталами, разумеется, комбинацию с оттопыренным средним пальцем.
Теперь возвращаемся к тому, с чего начинали — к лживой метонимии. Собственно, мы только что с ней познакомились: фракталы Билла Уильямса — это и есть метонимия. Ложная и удобная для манипулирования.
О каком манипулировании идет речь? Сначала в общественное сознание заливается миф о Великой Тайне Рынка — теории хаоса и фрактальной геометрии. Затем под видом хаоса и фрактала подается комбинация, сложенная из пяти пальцев. Под конец Магистры Фрактального Знания начинают обучать неофитов, открывая им Священный Биржевой Грааль.
Вот это и есть метонимия в ее девственно манипулятивном виде. Опять же, с рациональной мотивацией: одно дело — обучить рядового трейдера растопыренным пальцам, а другое — настоящей фрактальной геометрии!
Я затронул тему метонимии не только ради того, чтобы предупредить об опасности подмены реальности при помощи ложных имен, но и для того, чтобы сподвигнуть всех жаждущих настоящих знаний на поиски. Поиски реальности, скрытой за метонимией.
В контексте нашего примера такая реальность также существует. Разумеется, есть не одна полноценная адаптация теории Мандельброта к биржевому трейдингу. Эти адаптации используют фрактальную геометрию именно как геометрию, а не комбинацию пяти пальцев. Приходится, однако, прилагать много усилий для обнаружения истинного знания.
Из множества примеров адекватного применения фрактальной геометрии на фондовом рынке в числе первых я бы назвал работы Ханса Ханнулы, в частности, его индикатор поляризованной фрактальной эффективности (PFE), который Ханнула опубликовал за год до появления «Торгового хаоса» Билла Уильямса в январском выпуске 1994 года журнала Technical Analysis of Stocks and Commodities.
Ханс Ханнула — инженер, программист и трейдер с 30-летним опытом, поэтому неудивительно, что его индикатор профессионально адаптирует к явлениям фондового рынка методики, заимствованные из фрактальной геометрии и теории хаоса.
Я привел пример Ханнулы, опять же, в контексте метонимии, искажающей реальность. Представьте себе, что вы узнали о существовании инструмента адекватного применения фрактального анализа на фондовом рынке и теперь пытаетесь познакомиться с разработками Ханса Ханнулы поближе. Набираете в Google имя создателя и получаете вот такой срез мнимой реальности.
Не только на первой странице линков нет правильной наводки, но и вообще в рекомендациях Google мне не удалось найти ни одной ссылки на Ханса Ханнулу, создавшего индикатор поляризованной фрактальной эффективности. Все, что вы видите на скриншоте, ведет на страницу вот этого прохиндея.
Некий Эл Ларсон, обладатель ученой степени в области электрической и компьютерной инженерии. Инженер Ларсон предлагает за 2,5 тыс. долларов учебные курсы, в которых лукаво жонглируется правильной терминологией— именно той, что ожидается при запросе о Хансе Ханнуле: хаос, фракталы, трейдинг, форкастинг цены, дейтрейдинг и проч.
Если долго и обстоятельно копаться в портале Ларсона, можно все-таки добраться до сути: никакой фрактальной геометрии «инженер» не предлагает, а продает туфту под названием Market AstroPhisics и прогнозы рынка, основанные на «астрологических циклах».
Позвольте, а при чем тут Ханс Ханнула? В самом низу титульной страницы инженера Ларсона красуется такая непристойность: «Раньше Эл использовал писательский псевдоним Ханс Ханнула. Так звали его дедушку».
Так что если биржевой неофит не обладает опытом сетевого следопыта, то не видать ему PFE как своих ушей: вместо фрактальной геометрии он пойдет изучать гомерическую чушь за 2,5 тыс. долларов, на фоне которой пятипалые фракталы Билла Уильямса покажутся скрижалями небесными.
Такие вот дела. Уже которую статью я вынужден завершить тревожным предупреждением: «Люди, будьте бдительны!».
